Я в этом сомневался, но все же подобрал на ходу письма. Чаще всего просились в экспедицию художники, писатели и всякие умельцы. А один немец написал, что хоть он и пекарь по профессии, но последние годы работал могильщиком, самый подходящий человек для раскопок.

Кого только тут не было; казалось, нас встречали если не все, то почти все девятьсот жителей острова. Это были полинезийцы, правда далеко не чистокровные, и одежда на них при всей ее пестроте была явно заморского происхождения. Не успел я выбраться из пляшущей лодки, как меня схватила за руку сгорбленная старуха в платке.
- Секрет, сеньор, - хрипло прошептала она. Пододвинула поближе корзину с бататом, подняла один клубень и с таинственным видом дернула угол лежавшей под ним тряпки.

Самый могущественный человек на всем острове - патер Себастиан Энглерт. Он написал книгу о Пасхи. В Чили его называли некоронованным королем острова.

Отредактировано Берта (2018-03-07 18:25:35)

Подпись автора

От всякой беды есть два лекарства – время и молчание.
А. Дюма

ИЗ ГЛАВЫ 3

- Я атеист и никогда не хожу в церковь, - сказал Карл, - но если это, по-твоему, нужно, я охотно пойду с вами.

И мы всем гуртом - атеисты, протестанты, католики - двинулись кто верхом, кто на джипе через холмы к деревенской церквушке патера Себастиана.

Перед ней собралось уже все население - белые рубашки, пестрые платья, все постирано, выглажено ради воскресного дня, Вместе с благоговейно настроенными мужчинами и женщинами, детьми и взрослыми, старцами и новорожденными, даже еще не родившимися малютками мы вошли в необычную, без башни, церковь. Солнечная деревня опустела, зато церковь была битком набита, сидящие с краю еле-еле умещались на скамейках. Впрочем, и сюда тоже проникло солнце. Его лучи пучками пробивались сквозь щели под потолком, освещая веселые краски и веселые лица, да и пичуги проникали внутрь и с беззаботным щебетанием порхали между балками. Патер Себастиан надел поверх белой сутаны широкую весенне-зеленую мантию. Кряжистый, добродушный, с пышной бородой, он напоминал доброго дедушку. Царила приподнятая атмосфера, как в опере. Главным было пение. Псалмы исполнялись на полинезийском языке, большинство - на мелодии старинных местных песен. Все до единого пели, кроме нас. Мы слушали и не могли наслушаться: так ладно и так звонко умеют петь только туземцы Юдиных морей.

О подземных пещерах

В некоторые из подземелий, совсем открытые, попасть было просто, нагнул голову - и входи.
У других вход был тщательно заложен камнями, оставалось только небольшое квадратное отверстие, хочешь войти - опускайся на четвереньки.

Но большинство пещер представляли собой настоящие мышеловки, даже на четвереньках не проникнешь. Просовывай в щель прямые ноги, а затем, вытянув руки над головой и извиваясь по-змеиному, протискивайся через длинный и чудовищно тесный ход.
Эти ходы были искусно выложены камнем, нередко - тщательно обтесанными плитами.
Они пронизывали склон по горизонтали или наклонно, но были и такие, что шли вертикально вниз, словно дымоход, - знай, притормаживай бедрами и плечами, пока сквозь потолок не попал в темную, хоть глаз выколи, полость. Чаще всего эти пещеры были такие низкие, что в них можно было стоять лишь пригнувшись, а то и вовсе только сидеть на корточках. В таких подземельях обитали в прошлом пасхальцы, во всяком случае в тревожные, смутные годы, когда не могли чувствовать себя в безопасности в камышовых хижинах на воле. Здесь они скрывались от европейцев.
Обычно эти подземные убежища были размером со среднюю ванную комнату, и там царила такая темнота, что собственной руки не видно.
Пол - холодная земля, толстый слой жирной почвы, удобренной многочисленными отбросами и плотной, как покрышка, потому что тысячи рук и ног ее утрамбовали. Потолок и стены - голая скала, кое-где выровненная искусной кладкой.

Отредактировано Берта (2018-03-07 18:29:31)

Подпись автора

От всякой беды есть два лекарства – время и молчание.
А. Дюма