Служитель храма поднялся на восьмерик колокольни.
Была у него одна тайна. Для самозабвенно верующего - тайна страшная. Который день он не помнит что творилось с ним ночь. И лишь минувшим днем догадался.
Не мудрено прозреть, когда на спине отметины от сатанинских крыльев...
- Я проклят... - повторял он в отчаянии.
Его тело стало храмом не для света, а для тьмы. Вот что с ним творилось.

- Я проклят... - повторил он снова.
Колокола над ним повторили слова тихим гулом. Он поднял голову, чтобы посмотреть на них. Языки колокольные чуть уже качались от ветра. Приближалась ночь.
- Разве не молился я усердно? разве возможно падение? Как? когда?... - и тут монах похолодел всем телом. Он вдруг прозрел от заблуждений. Ну конечно же... Она.. Та прихожанка в черном... ее визиты в храм напоминали шорох ветра...

Он любовался ею, когда она входила. Когда опускалась на колени. Когда играли свет и тени на ее лице. Не захотел ли он тогда ее коснуться... как бы случайно?
о да...

Вот тебе и ответ.

Отредактировано Волшебник (2015-11-18 08:54:56)

Подпись автора

Гиббус Фригфул: Одет в потрепанную рубашку грязного цвета, темный сюртук, запыленный и мятый, который обычно носит растегнутым, темные брюки, заправшенные в высокие ботинки со шнуровкой, столь же пыльные и поношенные. В брюки вдет широкий кожаный пояс, расшитый узорами, напоминающими иероглифы. Есть черная мантия с капюшоном и пелериной.

Монах спал скверно. Постель его и без того была жестка, а в эту ночь особенно сурова. Под утро в голове осталась мешанина из образов и мыслей. Но зло он все же одолел. Демон не пришел.
И наступило утро.
Пошатываясь, Эдвард поднялся с ледяных чугунных плит. Спустился на ярус ниже. Пора к молитве созывать. Звонарь он был отменный, и звон колоколов, раздавшийся сегодня утром, был чуть торжественней, чем прежде - ликовал победу над искусителем его дух.
Спустившись в зал, он возжег лампадки на шандалах. А сверху купол уже лил небесный свет. Душа его торжествовала. И он вознес горячую молитву всем святым.

Как вдруг, качнулся воздух. Она пришла... Снова... И тотчас змеем взвилось чувство, которому в душе смиренного царить запрещено. Он стиснул зубы и в тоже время ослабел и стал как будто пьяным - так сладкий мед вместо крови ласкает жилы.
Мучаясь от искушения повернуться и снова увидеть источник своего грехопадения, святой отец занялся суетынм делом - стал очищать шандал от расплавленых сечей. Но руки предательски дрожали.

Подпись автора

Гиббус Фригфул: Одет в потрепанную рубашку грязного цвета, темный сюртук, запыленный и мятый, который обычно носит растегнутым, темные брюки, заправшенные в высокие ботинки со шнуровкой, столь же пыльные и поношенные. В брюки вдет широкий кожаный пояс, расшитый узорами, напоминающими иероглифы. Есть черная мантия с капюшоном и пелериной.

а он...
а он, вместо того, чтобы лобызать распятие, смотрел в него, как в зеркало, чтобы проследить Ее уход.
видел он силуэт смутно, но воображение... Там, в голове он с вожделением представлял, как проступало ее тело под складками одежды. Такое теплое и мягкое, как будто разогретый воск.
испугавшись своих мыслей, Эдвард закрыл лицо рукой и с позором умчался прочь
подальше от храма

Подпись автора

Гиббус Фригфул: Одет в потрепанную рубашку грязного цвета, темный сюртук, запыленный и мятый, который обычно носит растегнутым, темные брюки, заправшенные в высокие ботинки со шнуровкой, столь же пыльные и поношенные. В брюки вдет широкий кожаный пояс, расшитый узорами, напоминающими иероглифы. Есть черная мантия с капюшоном и пелериной.

Ковер только что вылупившихся змей кишел под ногами. Он присел и зачерпнул их. Черные змейки цепляли пальцы отчего-то беззубыми пастями. Ему не было больно, но в сознании набатом била мысль о смертельной опасности.
Но Эдвард снова и снова разжимал пальцы, рептилии соскальзывали и.. он черпал ладонью их опять.
Только когда он приоткрыл глаза, понял, что почти проснулся.

Шевельнув рукой, Эдвард почувствовал, что в самом деле что-то сжимает. Оказалось - стиснул в кулаке клочок корней. Впрочем, он действительно напоминал клубок змей.
Затем, одна за другой, картины ночи стали подниматься из памяти. Они были смутными, как всякое безумие. Он бежал из храма. Как будто ослеп. Бежал не глядя, видя лишь перед собой желанный лес. Продираясь сквозь колючие кустарники, наступая на ветки, он все бежал и ему чудилось, что кто-то его преследует. То справа, то слева, то по пятам. Он бросался в стороны, затем резко останавливался и дико озирался. Затем снова бежал. Пока не стемнело настолько, что мрак стал казаться плотной стеной. В итоге, в кромешной тьме монах оступился, а там... покатился в овраг.

Утро еще только разбавило черноту синевой. Кошмары ночи отступили. Но возвращаться ли назад. Или все же здесь сгинуть с головой пробитой.

Подпись автора

Гиббус Фригфул: Одет в потрепанную рубашку грязного цвета, темный сюртук, запыленный и мятый, который обычно носит растегнутым, темные брюки, заправшенные в высокие ботинки со шнуровкой, столь же пыльные и поношенные. В брюки вдет широкий кожаный пояс, расшитый узорами, напоминающими иероглифы. Есть черная мантия с капюшоном и пелериной.

Каким бы ни было увечье, человек - не зверь и оставляет дикие места. Это все же царство животных.
Но при этом...
но при этом, природа успевает приласкать и дитя, и взрослого, пока они по ней ступают домой. Так случилось и с Эдвардом. Невозможно оставаться слепым и глухим, когда по лицу скачут блики, юркнувшие сквозь листву. Или когда вздрогнет ветка от птицы, затем вдруг из-под куста в заросли драпанет мелкий зверь. А там, чуть правее, вдруг маняще заискрится вода...
И где тот монстр, не так давно цапавший его за ноги, за шею и лицо, а после искромсавший его тело? Ночной кошмар казался сейчас нелепым плодом воображения.

Эдвард шел по наитию. И не ошибся. Вскоре деревья расступились и открылся вид на город с колокольней в центре.

Подпись автора

Гиббус Фригфул: Одет в потрепанную рубашку грязного цвета, темный сюртук, запыленный и мятый, который обычно носит растегнутым, темные брюки, заправшенные в высокие ботинки со шнуровкой, столь же пыльные и поношенные. В брюки вдет широкий кожаный пояс, расшитый узорами, напоминающими иероглифы. Есть черная мантия с капюшоном и пелериной.

Действительно... Решать и действовать немедленно - имело смысл. Тем более что загадочные явления еще только начинались...
Пока толпа во главе с отцом Изабеллы направлялась к площади, храм  продолжал молчать, будто существуя вне времени и пространства.
И никому даже на секунду не пришло в голову, что Изабелла осталась в доме одна. Всех, даже слуг, охватило жгучее любопытство и они не задумываясь покинули поместье...

Между тем, небо потемнело. Пока жители решали как открыть храм, в дом галантерейщика кто-то неслышно проник...
Столь же бесшумно человек в темной мантии бродил по комнатам и коридорам. Тенью он скользил то там, то здесь. Затем вдруг исчезал и появлялся снова.

Дверь в комнату Изабеллы вдруг сама собой приоткрылась. Возникший ни откуда ветерок стал вращаться, шевелить ткани и волосы девушки.

Подпись автора

Гиббус Фригфул: Одет в потрепанную рубашку грязного цвета, темный сюртук, запыленный и мятый, который обычно носит растегнутым, темные брюки, заправшенные в высокие ботинки со шнуровкой, столь же пыльные и поношенные. В брюки вдет широкий кожаный пояс, расшитый узорами, напоминающими иероглифы. Есть черная мантия с капюшоном и пелериной.

В душе шевелились противоречивые чувства. Краем сознания Адам понимал, что совершает немыслимое. Быть может он вообразил то, чего нет. И дикая затея, которая привела его сюда, так и останется дикой...
И все же, он здесь. И уходить не намерен.

Адам откинул капюшон мантии и шагнул в комнату. На лице еще были свежи ссадины и порезы, под глазами темнели глубокие тени. Но куда темнее был направленный на девушку взгляд.
Котенок, игравший у ее ног, тотчас испугался и зашипел, неуклюже приняв воинственную позу.
В сравнении с кавалером, которого Изабелла представляла и чей образ лелеяла сейчас, Адам казался одним из тех  каменных чудовищ, которые и по сей день сидят на крышах готических церквей.
Ничуть не смущаясь своего странного вида, гость наконец произнес:
- Твой дом напоминает мой храм - жизнь почти остановилась. Понимаешь ли ты, что это еще не мир, а только ничтожная его часть? За этим закрытым окном, за пределами твоего гнездышка есть огромное небо, широкая земля и даже бескрайнее подземелье... Мы так крепко привязаны к этому городку, что не мыслим дальше, чем его граница, не мечтаем выше, чем колокольня храма. - Адам стал медленно приближаться, - Я вижу, что ты любишь мечтать, но эти книги, которых у тебя на полках великое множество, не воплотят грезы.
Произнеся это, Адам остановился посреди комнаты, не сводя с девушки взгляд.
- Мир давно умчался в будущее, а мы до сих пор как будто в средневековье. Ты не спрашивала себя - почему? Почему в наш город никто не едет и никто из него не уходит? Мы существуем здесь в клочке пространства, где время остановилось. Не кажется ли это тебе странным?

- Я бежал всю ночь, лес казался нескончаемым. И только когда я вернулся назад в храм - неожиданно понял...  всё. Лес не бесконечный. Просто я возвращался назад, как по кругу.
Монах хотел еще многое сказать, но заставил себя остановиться. Слишком невероятно и странно произнесенное звучало...

Подпись автора

Гиббус Фригфул: Одет в потрепанную рубашку грязного цвета, темный сюртук, запыленный и мятый, который обычно носит растегнутым, темные брюки, заправшенные в высокие ботинки со шнуровкой, столь же пыльные и поношенные. В брюки вдет широкий кожаный пояс, расшитый узорами, напоминающими иероглифы. Есть черная мантия с капюшоном и пелериной.

Еще минуту назад Адам стоял посреди комнаты, одержимый одной единственной мыслью - вырвать Изабеллу из этой комнаты, из города вообще, чтобы разорвать замкнутый круг... Но стоило только ей заговорить, подойти к нему и даже... коснуться... как решимость начала таять...
Такие простые и естественные вопросы Изабеллы о том, кто он и что ему нужно - завели в тупик. Адам не знал что ответить. Речь, которую он минутой ранее произнес, казалась теперь далекой от реальности.

Он так и продолжал стоять посреди комнаты, все более очаровываясь и голосом, и движениями девушки. Когда же она бесстрашно проявила заботу, вместо того, чтобы прогнать, он вовсе забылся и покорно опустился на предложенный стул.

Больно ли ему? Ничего слаще он не испытывал... Адам как будто погружался в транс и готов был уже забыть о цели своего визита. Но открытие, которое он совершил, продолжало терзать душу:
- Да, это ищут меня... - произнес он, скользя взглядом по руке девушки к ее лицу и начиная понимать, что объяснить ей будет непросто... и нужно ли пугать это светлое существо страшными открытиями?

Подпись автора

Гиббус Фригфул: Одет в потрепанную рубашку грязного цвета, темный сюртук, запыленный и мятый, который обычно носит растегнутым, темные брюки, заправшенные в высокие ботинки со шнуровкой, столь же пыльные и поношенные. В брюки вдет широкий кожаный пояс, расшитый узорами, напоминающими иероглифы. Есть черная мантия с капюшоном и пелериной.

Адам ответил не сразу. Если и возможно столкновение двух разных миров, то оно произошло именно здесь и сейчас.
Однако молчание не могло длиться вечность. И священник заговорил, но гораздо более смиренно:
- Боюсь, что я не смогу теперь объяснить цель... Я вижу, что ты здесь счастлива, дочь моя, а я... должен остаться для тебя тем святым отцом, который созывал в храм верующих.
Склонив голову, Адам поднялся. Он хотел попрощаться, но слова не шли. Вместо них он привычным движением осенил девушку крестным знамением, благословляя в дальнейший жизненный путь.

Подпись автора

Гиббус Фригфул: Одет в потрепанную рубашку грязного цвета, темный сюртук, запыленный и мятый, который обычно носит растегнутым, темные брюки, заправшенные в высокие ботинки со шнуровкой, столь же пыльные и поношенные. В брюки вдет широкий кожаный пояс, расшитый узорами, напоминающими иероглифы. Есть черная мантия с капюшоном и пелериной.